Отсутствие всякого заметного повреждения после смерти, констатируемое так часто у лиц, погибших от отравления, а также возможность цолного выздоровления после удаления вредоносной субстанции суть новые доказательства в пользу нашего взгляда. Наконец, укажем на последнюю аналогию: при некоторых отравлениях мы наблюдаем период инкубации, который может быть более или менее продолжителен.

Смертоносный агент не обнаруживает сразу своего разрушительного действия, он может в течение некоторого времени оставаться в организме в латентном состоянии. В общем, господа, жизненные явления, будут ли они относиться к физиологии, патологии или токсикологии, подчиняются одним и тем же естественным законам и должны быть изучаемы одновременно.

Но в случае отравления наблюдатель находится в самых благоприятных условиях, какие только можно представить: он дает токсический агент в совершенно определенных дозах, он наблюдает явления с самого начала вызванного им заболевания,—то, чего никогда не происходит при клиническом наблюдении; наконец, он заранее устанавливает условия в отношении возраста животного, его величины, состояния его здоровья и, наконец, специального вида, который ему нужно избрать.
Итак, он обставлен всеми возможными гарантиями для того, чтобы довести опыт до удачного конца.

Естественная склонность человеческого ума побуждает его никогда не довольствоваться одним простым наблюдением фактов, а стремиться найти первичные причины. В этом отношении существует полное сходство между врачом-наблюдателем и экспериментатором-физиологом. Они оба пытаются группировать факты так, чтобы получить общие выводы.

Говорили, что наблюдение, не применяя искусственных средств, ограничивается констатированием всего того, что происходит перед нашими глазами; экспериментирование, наоборот, состоит, по определению Лапласа, в прямом нарушении естественного хода явлений. Таким образом, в некоторых науках наблюдение является единственным возможным методом, ибо если интересующие нас явления находятся всецело вне нашей власти, то мы не можем видоизменить в научных целях их естественный ход, и экспериментальный метод не применим к их изучению. Таково положение, например, в астрономии: движения небесных тел доступны нашему наблюдению, но нам невозможно их отклонить от их пути.

С общей точки зрения, нельзя оспаривать справедливость их взглядов, однако в применении к медицинским наукам они до известной степени теряют свою непреложность. Разве клиническое наблюдение не нарушается каждую минуту вмешательством врача?

А разве экспериментальная физиология не ограничивается часто одним наблюдением? Когда, например, вы делаете желудочную фистулу для наблюдения явлений пищеварения, то научный наблюдатель будет тщательно избегать всякого вмешательства, которое могло бы нарушить естественное течение наблюдаемой им функции. Однако мы можем утверждать, что это есть физиологический эксперимент. С другой стороны, в медицинской практике каждую минуту производят опыты, которые называют клиническими наблюдениями. Когда врач предписывает своему больному лекарство, действие которого до того времени неизвестно, когда он внимательно наблюдает его эффект и публикует результаты своих изысканий, разве он не производит опыта? Итак, мы полагаем, что по существу между наблюдением и экспериментированием нельзя установить абсолютного различия, потому что всякий раз, когда в исследование фактов вводят логику, когда анализируют и применяют индукцию, то этим и производят опыт.

- Читать далее "Кураре. Механизм действия кураре"