По Н. Еу определение шизофрении первым делом должно содержать то, что в ней является основным, то есть вид бреда. Таким образом, определение границ шизофрении должно сводиться к проблеме классификации видов хронического бреда, которые образуют некое единство, хотя и разрозненное, но все же единство, определяемое понятием «шизофрения». «Важно начинать, - подчеркивал Н. Еу, - с углубленного анализа бреда и, в частности, хронического бреда, чтобы понять, что шизофрения включает в себя не все психозы, а представляет собой одну типичную, но особенную разновидность».

Еще в 1955 г. Н. Еу, на волне возникшего в то время пессимизма и некоторого чувства «тупика» в связи с кризисом компаративных исследований, обозначил верный ракурс во взгляде на сложившуюся проблему.

Поистине эвристической находкой двух французских школ — психиатров (под эгидой Н. Еу) и культурологов (Faucault М., 1961; Levi-Strauss К., 1985) - явилась открытая ими перспектива определения сущности бреда при шизофрении в «пересечении эволюционного критерия и критерия структурного».

Факт наличия отдельных содержательных параллелей между мышлением бредового больного и мышлением, свойственным человечеству на ранних этапах истории, сам по себе был уже не нов; он многократно подтверждался различными исследованиями в разных странах. Сам Н. Еу часто и охотно говорил в своих работах об архетипизации психической патологии: «Шизофренический мир — это мир мифологический, где собраны все мифы всех эпох человечества».

Однако эпитетом «мифологический» он склонен был наделять, судя по всему, только парафренный бред. В частности, он писал: «Существует три способа поведения при возникновения препятствия, избежать его, бороться с ним, преодолеть его... Шизофрения — это бредовый психоз аутистического бегства в самую глубь себя, политика страуса, который отрицает мир ради того, чтобы избежать препятствий. Паранойя — это бредовый психоз в форме постоянной борьбы с вымышленным объектом.

Парафрения — это бредовый психоз в форме фантастической мегаломании, которая преодолевает препятствие вспышкой вымышленного могущества. Таковы основные модальности, представляющие разные экзистенциальные решения». С позиций сегодняшнего времени остается только добавить, что вышеперечисленные модальности бредовой стратегии поведения отдаленно напоминают этологические комплексы «застывание—бегство» и «приближение—удаление», свойственные предшественникам параноидной шизофрении — кататоническим формам, о чем речь пойдет в следующих статьях.

«Шизофрения, — продолжает далее Н. Еу, — как типичная форма хронического бреда отличается от других видов хронического бреда. Не будучи паранойей (то есть построенной по определенной системе), она раскрывается на наших глазах, как лабиринт, в который невозможно проникнуть. Не будучи парафренией (то есть открытой мифам), она предстает перед нами, как «вновь закрытая герметичностью своих образов».

Вчитываясь в приведенные цитаты, складывается впечатление, что наличие мифотворческих потенций Н. Еу признавал исключительно за парафренными синдромами. Неясно также, в какой логической связи находятся в его понимании паранойяльный и параноидный (галлюцинаторно-параноидный) синдромы — этапы единого процесса бредообразования с финальным, чтобы не сказать больше, эквифинальным этапом болезни — парафренией.

В чем состоит смыслообразуюший стержень непрерывного продуцирования (эволюции) бреда в индивидуальном времени? На эти и другие подобные вопросы в работах Н. Еу, да и других представителей европейских школ, мы не находим внятного и окончательного ответа. Впрочем, сомнительно, чтобы эти ответы могли тогда появиться в принципе.

- Обратно в раздел "Психиатрия и психология"