В предыдущем тексте прослеживается очень много характерных для ритуала элементов: инициационная миграция, временной регресс, мотив заточения («тюремная зона»), уход в лес, обнажение, достижение невидимости посредством имитации белого цвета окружающей природы (снега), попадание в мир мертвых, а также в дом незнакомой старухи (мотив, напоминающий сказочную Бабу-ягу в лесной избушке), моральные и физические истязания в этом мире (отсечение пальца левой кисти), поедание нерегламентированной пищи (аутофагия, некрофагия) в доме старухи и больнице как способ приобщения к мертвым; испытания в виде своеобразного «лабиринта» (блуждания, запутывание на местности, побег при помощи хитрости), моральный суд с покаянием, угрозами казни; посвящение (сообщение о некровном родстве с родителями, истинном имени, свидетельствующем о ее героизме, затем — о ее «божественности»).

Ясно обозначены принятые в ритуалах запреты на контакт с миром живых, а также одежду, еду, сон. Символика психоза подчинена бинарным оппозициям смерть/жизнь, ад/рай, прошлое/ настоящее, вода (снег)/огонь. После идентифицирования себя вначале, преимущественно, с «числителями» этих оппозиций, в последующем течении психотического эпизода пациентка отождествляет себя со «знаменателями» — «богом настоящего времени» и огнем, делегируя, видимо, противоположные качества младшей сестре-близнецу. Та — «бог прошлого времени», а это значит, что неявно она сближается и с другими негативными объектами символического ряда (водой, снегом, дьяволом).
Мифологическая конструкция бреда не лишена календарных черт: поглощение стихией воды и снега в декабре заканчивается рождением огненного божества солнца.

Таким образом, реальный факт близнечного рождения используется пациенткой для распределения мифологических ролей между собой и сестрой: если Б.О. достается в конечном счете роль светлого «спасителя мира» и «культурного героя», то ее сестре, Б. А., — роль «трикстера». И действительно, на протяжении многих лет, начиная с 15-летнего возраста, в бреде ее сестры А. доминируют идеи воздействия нечистой силы и полового сожительства с дьяволом.

История этих сестер-близнецов, больных шизофрении, являет собой пример взаимной комплементарности их персональных мифов с той лишь оговоркой, что у О., благодаря большей доброкачественности процесса, персонально-архетипический образ больше не манифестировал столь ярко, как это обнаружилось в первые годы болезни.

В целом на основании собственного клинического опыта мы могли бы лишь повторить все сказанное этнографами в отношении особенностей женских инициации: посвятительные сюжеты психопатологии у женщин носят не столько героико-батальный, сколько пассивно-испытательный характер, который клинически выражался главным образом в претерпевании какой-то болезни, одержимости, колдовства или иного воздействия с покушением на жизнь, что с не меньшим постоянством, чем в случае активных («мужских») инициации, влекло за собой присоединение в дальнейшем мотивов «вознаграждения».

- Читать далее "Охотничье посвящение при шизофрении. Пример бреда преследования с иммитацией охоты"