Пациент с вербальным псевдогаллюцинозом еще до начала медикаментозного лечения отказался от идеи одержимости компьютерным устройством в головном мозге. Почему это в данном случае стало возможным, а в других тысячах ему подобных случаях нет? Основной причиной успешного переубеждения была его опосредованность техническим устройством. Причем положительную роль сыграло то, что больному проводилась не обычная ЭЭГ, а компьютерное электроэнцефалографическое томографическое картирование мозга. Пациента могла впечатлить визуализация основного среза мозга, выполненного в монохроматическом (голубом) тоне, что легко могло быть воспринято им как признак однородности анатомической структуры мозга.

Но главное заключалось в том, что в рамках первоначальной, едва намеченной бредовой концепции компьютер, которым опосредовано исследование, воспринимается больным магически как атрибут неземной высокотехнологичной цивилизации, с которой у него ассоциируется одержимость. С историогенетических позиций структурно-функциональным ядром любого синдрома психического автоматизма является архаический комплекс «магическое воздействие — одержимость». Это означает, что какими бы современными технократическими терминами ни оперировал пациент, его мышление всегда регрессивно: в рамках его бредовой концепции все события и причинно-следственные отношения организуются в системе первобытных магическо-тотемистических представлений, согласно которым то, что воздействует на жертву, с тем он внутренне и отождествляется.

Таким образом, объект одержимости всегда указывает на характеристики источника воздействия, т. е. данный объект всегда сакрален, а посылы, которые исходят от него как от высшей инстанции, обладают колоссальной суггестивной силой. Вот почему моделирование физического контакта с подобным сакральным объектом (в данном случае компьютером), особенно в условиях герметичности, делает словесное сопровождение врача убедительным.

В следующем примере объект одержимости имплантируется в бредовую конструкцию посредством современных техносимволов, хотя и не кристаллизуется в одноименную бредовую идею

У больной Ф , 20 лет (архив 2005 г), студентки вуза, острое психотическое расстройство манифестировало сразу после просмотра в кинотеатре фильма ужасов о 10-летней девочке-киллере, которая мстит близким и убивает всех на своем пути Якобы с экрана было сказано, что зрители тоже умрут не позднее чем через неделю. Возникли страх и убежденность в том, что она «закодирована 25-м кадром фильма на смерть» По бредовым мотивам из квартиры были удалены ПК и телевизор, от которых якобы исходило невидимое воздействие

Дважды находилась на стационарном лечении нейролептиками (трифтазин, рисперидон, эглонил) и антидепрессантами Парадокс действия нейролептиков состоял в том, что даже в малых дозах они, формально подавляя страх, вызывали чрезмерную седацию, доходящую до сонливости. Это усугубляло и без того существующую апатическую депрессию, которая трактовалась больной как доказательство ее «закодированности на медленное умирание» Образовался порочный круг. Так продолжалось 1,5 года Больная оставила институт Никуда не выходила, была бездеятельной, малоинициативной, часто говорила о смерти, о том, что она причиняет людям только зло и хорошо бы прекратить такое существование, потому что «это не жизнь»

Подобные высказывания не были отражением реальных суицидальных намерений, скорее они являлись вербальной канализацией агрессии, так как всегда были обращены к родителям, провоцируя их тем самым на ответную агрессию, что в конечном счете завершалось у пациентки ощущением эмоциональной разрядки. Контакты с внешним миром ограничивались по той причине, что любые безобидные предметы вызывали у нее цепную реакцию ассоциаций с кинофильмом

После начала нашей работы с пациенткой стало понятно, что в связи с резидуальным бредом на астенической основе она нуждается в подборе активирующего нейролептика Искомый эффект был получен на малых дозах солиана (50—100 мг) в сочетании с антидепрессантом (велбутрин 100 мг)

- Обратно в раздел "Психиатрия и психология"