М. Ростовцев пишет о могущественном влиянии сирийских, понтийских, каппадокийских и фригийских храмов во времена Селевкидов. Он пишет о храмах, в которых количество рабов доходило до 6000 человек. Так, например, в понтийском храме богини Ма было 6000 хиеродулов, живших в специальном городке при храме. «Между хиеродулами женщины играли особую роль; они предавались священной проституции, однако, лишь в молодости. Позже они выходили замуж за крестьян храма».

Весьма ценные указания о деятельности древних храмов мы имеем у Страбона. Касаясь упомянутого храма богини Ма, он пишет: «Команы хорошо населены и представляют значительный торговый пункт для купцов Армении. Жители города изнежены, и вся земля их под виноградниками. Город этот как бы большой Коринф, потому что благодаря множеству гетер, которые были посвящены Афродите, туда бывал большой прилив иностранцев и участников в местных празднествах. Купцы и военные разорялись совершенно, так что к ним применима известная поговорка: „Не всякому мужчине плавание в Коринф на радость"».

«Храм Афродиты (в Коринфе) был так богат, что имел в качестве прислуги более тысячи гетер, которых посвящали богине мужчины и женщины. Благодаря этому город делался многолюдным, потому что моряки охотно тратили здесь свои деньги».

Страбон же упоминает об изречении некоей гетеры, которая на упрек в лени ответила, что «как я ни ленива, а в короткое время все-таки сокрушила три корабля...».

Если принять во внимание отсутствие целибата среди жреческих организаций, наличие при храмах религиозной проституции, наконец — известие о гомосексуальной проституции евнухов, — будет по меньшей мере странно объяснять скопчество стремлением отдать свое девство или пол богине и тем приблизить себя к ней. Было бы вообще желательно подвергнуть критической переоценке установившееся в науке понятие о происхождении института девства. Не находится ли вообще понятие о святости девственности и целомудрии в связи с распадом родовых отношений, материнского права и родовой собственности? При неустойчивости брачных установлений, на заре возникновения моногамной семьи, женщины, переходя в другой род, лишались прав наследования.

В этом случае, если она оказывалась бездетной или больной, муж мог от нее отказаться или взять другую жену, что уменьшало долю первой в имуществе. Не является ли девство, посвящение себя богине или богу выражением протеста и средством борьбы женщины за родовое имущество путем отказа выходить замуж? Во всяком случае, законы царя Хаммураби предусматривают оставление за посвятившей себя богу женщиной известной части имущества ее отца. Может быть, первые женские храмы девственниц являлись такого рода корпорациями нежелавших выходить замуж?
К ответу на вопрос о генезисе «святости» понятия девства нас опять-таки подводит Энгельс.

Если сомнительны духовные стимулы возникновения священного института девства по линии женской, еще большей критической переоценке они подлежат по линии происхождения мужской.

- Обратно в раздел "Психиатрия и психология"