Приходилось слышать, что, по П. Б. Ганнушкину, чуть ли не каждый человек психопат. Это заблуждение. Начиная с работы 1908 г. П. Б. Ганнушкин стремился возможно более четко очертить границы психопатий. И, пожалуй, именно в работе 1908 г. эти границы были проведены наиболее резко. К этому обязывало само название работы — «О границах».

Мы видим, что в то время, когда С. А. Суханов подчеркивал отсутствие границ между нормальными и патологическими характерами, между этими последними и психозами, П. Б. Ганнушкин стремился провести эти границы по возможности четко.

Значительно позже, в 1925 г., в статье «Об эпилепсии и эпилептоиде», возвращаясь к тому же вопросу, П. Б. Ганнушкин писал: «...понятие о конституциональной психопатии должно быть противопоставлено понятию о болезненном процессе» (стр. 145). Еще более определенно по этому вопросу он высказался в «Клинике психопатий», но к этой его работе мы обратимся несколько позже.

В трудном вопросе, трудном, может быть, даже не столько с принципиальной стороны, сколько с клинико-диагностической,— в вопросе о роли влияний среды, воспитания в широком смысле слова, в генезе психопатий П. Б. Ганнушкин стоял на позициях, которые могут быть названы классическими, поскольку их занимали классики психиатрии — С. С. Корсаков, Крепелин и др.
Основа психопатий — врожденная неправильность, дисгармоничность нервной системы.

Воздействие среды оказывает значительное влияние, вплоть до полного сглаживания или резкого обострения психопатических свойств. Но эти воздействия — моделирующие (термин Крепелйна), а не создающие психопатию.

П. Б. Ганнушкин резко отрицательно отнесся к термину «социопатия», предложенному Ленцем1. Термин «социопатия» означает, что психопатия — полностью продукт неблагоприятного социального влияния. К возражениям П. Б. Ганнушкина присоединился и развил их в работе 1936 г. В. П. Осипов. Он указал, что важнейшая особенность психопатов как раз и заключается в том, что окружающая среда, ее влияния преломляются у психопатов иначе, чем у здоровых людей.
Эту же точку зрения — о недопустимости смещения психопатий с явлениями так называемой педагогической запущенности— отстаивает и Е. А. Попов (1958).

Не менее трудна, и также не столько принципиально, сколько клинико-диагностически, другая сторона вопроса— о роли травм, инфекций и интоксикаций в генезе психопатий.
По-видимому, можно считать выясненным, что так называемые органические психопатии не есть психопатии. В недавно изданном в Польше руководстве по психиатрии Тедеуша Биликевича «Органические психопатии» предлагается обозначать в отличие от истинных психопатий термином «характеропатии» (1957).

Мы не склонны поддержать это предложение. В нем, во-первых, нет бережного отношения к нозологическому единству тех органических заболеваний, в рамках которых, точнее из рамок которых подлежат выделению группы наблюдений с последующим объединением их термином «характеропатия», объединением уже не по нозологическому, а по синдромологическому принципу, а во-вторых, органическим псевдопсихопатиям как раз и не свойственна патология только характера — при них страдают память, интеллект и другие свойства психики.

Тем не менее само наличие подобных предложений свидетельствует о принципиальной недопустимости смешения психопатий с так называемыми органическим псевдопсихопатиями.
В признании этой недопустимости большую роль сыграли работы П. Б. Ганнушкина, направленные на возможно более четкое отграничение психопатий.

- Обратно в раздел "Психиатрия и психология"