Отныне становится важным указать вам некоторые характерные черты экспериментального метода, чтобы вы могли понять значение введения его в медицину. Он, действительно, должен произвести в ней такую же революцию, как и в других науках, и заменить авторитет научным критерием.

Первая характерная черта экспериментального метода состоит в том, что он исходит только из самого себя, потому что он заключает в самом себе свой критерий, который есть опыт. Он не признает иного авторитета, кроме авторитета фактов, и он освобождается от влияния личного авторитета. Уже давно физико-химические науки признали, что авторитарный принцип, бывший основой схоластики, должен быть оставлен.

Когда Декарт говорил, что полагаться можно только на очевидность или на то, что достаточно доказано, это означало, что должно ссылаться не на слова, но на факты. В дальнейшем у меня будет много случаев доказать, что слишком большая вера в личные мнения может привести к большим затруднениям в экспериментальном методе и создать настоящую преграду для развития науки.

Хотя здесь я упоминаю только об одном принципе экспериментального метода, давно уже установленном в науке, я все же хочу добавить несколько разъяснений, чтобы показать вам, что это пренебрежение к авторитету, санкционированное экспериментальным методом, ни в какой мере не противоречит почитанию и восхищению, которое мы питаем к нашим великим предшественникам, которым мы обязаны открытиями, являющимися основой современных наук.

В самом деле в физико-химических науках, а еще в большей мере в науках биологических великие люди могут служить образцами для подражания. Но они никогда не являются создателями абсолютных и неподвижных истин. Каждый великий человек связан со своим временем и может появиться только в свое время—в том смысле, что есть необходимая и подчиненная преемственность в появлении научных открытий. Великих людей можно сравнить с факелами, которые время от времени вспыхивают, чтобы направлять ход науки.

Они освещают свою эпоху; либо открывая непредвиденные и плодотворные явления, указывающие новые пути и неведомые горизонты, либо обобщая приобретенный уже научный материал и извлекая из него истины, о которых их предшественники не догадывались. Если каждый великий человек совершает крупный шаг в науке, которую он оплодотворяет, то он никогда не станет утверждать, что им поставлен последний предел науке, и он с неизбежностью должен быть оставлен позади и превзойден успехами последующих за ним поколений.

Можно сказать, что чем плодотворнее путь, тем скорее тот, кто его открыл, окажется превзойденным и отставшим. Но это не может уменьшить благодарность, которой мы обязаны этим великим деятелям науки.

Кажется, Бэкон сравнил великих людей с великанами, на плечи которых взобрались пигмеи, видящие поэтому дальше, чем они. Это не означает отсутствия почтения к ним, если мы говорим, что в настоящее время любой профессор естественно-исторического факультета знает по физике больше, чем Ньютон, по химии больше, чем Лавуазье, по анатомии и физиологии больше, чем Биша. Не затмили ни славы Ньютона, заменив теорию истечения волновой теорией, ни славы Лавуазье, доказав, что не все кислоты образуются обязательно при помощи кислорода, как он это полагал, ни славы Биша, подвергнув критике его гипотезу выделяющих сосудов.
Есть заблуждения, в некотором роде присущие своему времени; их распознать можно только с помощью дальнейших успехов экспериментальной науки.

- Читать далее "Ценность экспериментального метода. Научность экспериментального метода"