Судя по всему, Йозеф Мендель перенес острый шизофренический приступ. Переживания больного на высоте психоза не оставляют сомнений в том, что его бредовое амплуа относится к мифологическому типу демиурга. Он — «новый бог», который обретает в себе силу всех гениев и всех богов, даже «старого Бога», а также «дьявола», в буквальном смысле вовнутряя их образы в свое тело. Его тело превращается в некий контейнер, в котором плотно укомлектованы в ранжированном порядке поглощенные существа.

Далее он устанавливает среди них «единство и порядок». Существа покидают его тело, когда они находятся в состоянии вражды между собой, и водворяются в его тело снова, придя к единству и согласию. «Герой» Менделя — некий невообразимый в своем синкретизме «сверхбог», персонифицирующий собой медиацию абсолютно всех противоположностей. Миром не покорившихся ему неземных богов он «назначает» (!) править «старого Бога» — идиома, отражающая высшую степень мегаломании.

Более того, он замахивается на сверхтрандиозную задачу «пересотворения» мира и «обожествления» всех людей, предметов, даже самых ничтожных, и всех абстракций. Он выдвигает требования Богу в отношении нового космического порядка, основанные на принципе: «Все, что на земле, должно быть и на небе», не делая исключения даже для дьявола с его адом. Он побеждает смерть и устанавливает «золотой век».

Наконец, он заключает в себе весь мир и всю Вселенную и тем самым отождествляет себя с универсумом. Удивительно, но в этот момент он ощущает покой и осознает себя завернутым в пеленки ребенком, что само по себе символично: смерть старого мира (= демиурга) оборачивается новорожденностью мира (= демиурга).

Достойна внимания такая обсуждавшаяся здесь черта клинической феноменологии демиурга, как его функция опосредования собою цикла «вовнутрение — рождение», выступающего способом «пересотворения» людей и/или мира. «Новый бог» Йозефа Менделя вбирает в себя всех «богов» и всю «Вселенную» с тем, чтобы родить все это заново в переиначенном качестве. Однако новый космический «порядок» «нового бога» сводится, если разобраться, к состоянию, совершенно противоположному семантике этого слова, а именно к хаосу, «демократическому» упразднению всех рангов и различий (Йозеф потребовал «подобия всех существ Богу», «каждая песчинка требовала признать ее богом»), смешению всего и вся, что в принципе не смешиваемо, в чем нет ни высокого, ни низкого, ни доброго, ни худого, но все уравнено в своем значении.

И в этом-то смешении и воцаряется «новый бог». Нет ничего удивительного в том, что противопоставление Бога и дьявола преследует пациента от начала и до конца, но лично для него так и не находит никакого вразумительного разрешения. Как это обычно бывает, образ демиурга в бреде оказывается «приправлен» изрядной порцией трикстерных гримас.

Как и подобает мифологическому демиургу, «герой» Менделя — андрогин, способный к самооплодотворению: его вторая половина, женская суть демиурга, фигурировавшая ранее вовне под разными именами — то дамы Икс, то сестры, то его женского двойника, то Моны Лизы, оказывается в нем же?. Переживаемый Йозефом мистический брак между двумя ипостасями его анлрогина-демиурга, должен был породить поколение счастливых людей, что очень напоминает чудесный акт антропогонии в примитивных мифах.

- Читать далее "Речевые конструкторы бреда. Паттерн демиурга в парафрении"