Мотив обязательного забвения сакрального знания, полученного во время инициации, присутствует во всех случаях псевдогаллюцинаторных псевдовоспоминаний и конфабуляций, которые уже одним фактом своего внезапного (как озарение) появления подразумевают «временную амнезию» и последующее «припоминание». Встречаются случаи, когда вся структура психотического приступа представлена исключительно ретроспективно — цепочкой так называемых воспоминаний некоего пережитого опыта, похожего на «посвящение».

Больной П. (архив 2004 г) 2 года назад внезапно «вспомнил», что на его мозг было оказано воздействие каким-то прибором, вследствие чего он слышал в голове чьи-то голоса, транформировав-шиеся в процессе фармакотерапии в монотонный гул «работающего прибора». После полуторагодичной ремиссии те же «воспоминания» ожили с новой силой. В памяти всплыл эпизод с процедурой воздействия: комната, в которой какая-то девушка нацелила прибор на его висок, детали обстановки, после этого момента - полный провал. Вспомнил себя с пистолетом в руках в центре города. Ничего, кроме этого, больше не припомнил, но стал сомневаться в правильности осознания всей своей прошлой жизни как целостного интервала времени. Озабочен поисками гипнотизера, который помог бы ему «извлечь из памяти остальные воспоминания», по его мнению, самые важные Активно искал адрес, свидетелей и участников проведенного над ним «эксперимента» В остальном поведение оставалось упорядоченным Убежден, что экспериментаторы стерли в его памяти информацию о произошедшем с ним

Запреты, изложенные в перечне В.Я. Проппа, хотя и «ложатся» достаточно изящно на большинство поведенческих знаков при шизофрении, но все же не являются абсолютными в своем модусе ни по отношению к феноменологии болезни, ни по отношению к феноменологии архаических культов. Это отмечает и сам исследователь фольклора, уточняющий, что важен не модус признака, а сам факт переворачивания привычного стереотипа. То, что табуировано в профанной жизни - предписано в сакральном ритуале, и наоборот. Так, требование безволосости состоит в такой же генетической связи с обрядом инициации, как и требование отращивания волос. Сказанное иллюстрируют следующие клинические случаи.
1. Больной У (архив 1992 г.) в период острого манифестного приступа обрился налысо ко Дню 8 Марта - «хотел сделать всем женщинам подарок».

Поведение безудержного дарения есть антитеза обыденной меркантильности. В культуре ритуальная трата часто связана с высоким социальным рангом. Так, обряд потлача у северо-американских индейцев, равно как и эквивалентные ему обряды в других этнокультурах, предполагает одаривание вождем племени своих подчиненных. Ритуальная трата может рассматриваться и как элемент «выворачивания» — в данном случае как экстериоризация материального и интериоризация духовного. Кроме того, в случае больного У. дарению подлежат волосы, в которых, по поверьям многих древних народов, содержится магическая сила.

С другой стороны, фиктивная плешивость, согласно В.Я. Проппу (1976), есть знак невидимости. Символическая демонстрация невидимости перед женщинами совпадает с предписанием изоляции посвящаемых юношей от женской половины племени, традиционно носящей длинные волосы. Кроме того, отсутствие волос на голове должно подчеркивать агрессивность и мужественность того, кто сознательно дистанцируется от женщин и женского праздника, если угодно — женской инициации, поскольку 8 Марта есть не что иное, как периодически повторяющийся ритуал брачного ухаживания.
Следовательно, принадлежность в данном эпизоде поведения обривания к сфере мужской инициации не подлежит сомнению.

2. Больной Л. (архив 1998 г.) высказывал бред порчи в адрес матери Якобы та «что-то подливает» ему, «подкладывает», из-за этого заболел Перестал выходить из дома, закрылся в комнате, ограничил питание до минимума, был неряшлив, вступал в контакт пассивно и односложно На предложение помыться отвечал: «Мыться мне нельзя — из меня все выходит», что именно — не уточнял. После смерти матери поведение внезапно упорядочилось, хотя и ненадолго Затем стал многократно в течение дня мыться, натирал мочалкой кожу до кровавых потертостей, что мотивировал так.

«Из меня выходят масла и краски, которыми травили соседи». Вскоре прекратил купание и бритье, отрастил длинную бороду. Всем говорил, что «борода святая»
Феноменология этого фрагмента представлена архаическим бредом колдовства и одержимости, с одной стороны, и системой бредовой защиты «катартической магией», с другой. Здесь хорошо видны относительность сути табу и важность его оппозиционности как таковой по отношению к общепринятым стандартам и стандартам поведения самого пациента в преморбидном периоде, в каких бы крайностях это табу не выражалось: в бородатости или обритости, неумытости или стерильной чистоте, анорексии или булимии, воздержании или гиперсексуальности, сонливости или продолжительном бдении. Для каждого типичного знака поведения, превалирующего в клиническом массиве, всегда можно найти в лице других больных исключение из правила — семиотический «перевертыш» этого знака.

- Читать далее "Избегание солнечного света при шизофрении. Шизофреническая гелиофобия"